Описывать танец словами – дело трудное. Немое искусство танца обрекает на немоту не только своих танцовщиков, но и зрителей.
Вы приходите домой после «Лебединого озера», разрумянившись от впечатлений, и что вы беспомощно лепечете родным, на спектакль не попавшим?
Что она танцевала «па-тря-сающе», а он — «вас-хи-ти-тель-но»?
В лучшем случае вы возьмете на прокат пушкинские строчки, что она, мол, «то стан совьет, то разовьет, и быстрой ножкой ножку бьет». Пушкин печальную немоту преодолел, но это лишь дивное исключение, подтверждающее правило. Конечно, классический балет можно описать сухими терминами.
Вот, например, сольная вариация Одиллии в третьем акте «Лебединого»: два тура с пятой, открывается нога, тур в аттитюд… чуть позже две коды, фуэте и две быстрые диагонали.
Даже если вы держали в руках книгу «Методика классического танца» Агриппины Вагановой или просто случайно знаете, что такое аттитюд, это описание, пусть и поэтичное в своей сухости, будет явно ущербным.
Один наш знакомый после дозы сильных культурных впечатлений всегда задает сакраментальный вопрос: «Ну вот как это?» Понятно, что на этот главный вопрос искусства в терминах классической методики ответить не удается.
Но представьте себе, пожалуйста, следующий разговор о танце. Жаркий летний вечер 1997 года в Перпиньяне. За столиком в кафе сидят два веселых мсье средних лет. Говорят по-русски.
Мсье слева – танцовщик Михаил Барышников, мсье справа – хореограф и преподаватель классического танца Азарий Плисецкий. Вспоминают, видимо, из-за жары, приезд кубинского балета в Россию в 60-м году.
Барышников: Ты помнишь, там во втором отделении было у них забавно? (вскакивает, делает несколько па).
Плисецкий: Да, помню. Это хорошо было. А вот это помнишь? (показывает).
Барышников: Точно. Да, я помню весь их репертуар. Например… (танцует между столиками).
Плисецкий (улыбаясь): А я забыл. (танцует вокруг стола).
Лучшие критики всех времен старались избегать описаний конкретных балетов.
Самые интересные книги о танце посвящены не самому танцу, а человеческим взаимоотношениям вокруг него. В книге знаменитого балетмейстера Роллана Пети «Танцуя на волнах» нет ни одного описания его новаторских композиций.
Зато весь рассказ о поездке в Лондон для постановки «Потерянного рая» с Нуриевым и Марго Фонтейн. Больной Пети поздно вечером один приезжает в лондонскую гостиницу. Его любимая жена Зизи Жанмер, красавица, танцовщица, певица, впервые не сопровождает его в заграничной поездке.
Она – одна в Марселе, где как раз дует Мистраль. Пети, одинокий, в кусачем шарфе сидит в номере. Он не может сосредоточиться на завтрашней репетиции, не знает, что скажет танцовщикам, не знает, о чем будет балет. Он неотступно думает о Зизи. Ему мерещатся картины ее измены.
Ревность и тоска доводят его до безумия. Счастье и любимая женщина покидают несчастного.. Он, Ролан Пети, в исступлении одиночества мчится в аэропорт и первым же рейсом летит в Марсель. Зизи сладко спит в своей кровати. Хореограф успокаивается в ее объятьях, а утренним самолетом возвращается в Лондон.
Больше о «Потерянном рае» почти ничего не сказано. Ролан Пети считает, что очень удачно описал своим читателям свой балет. Ведь жизненные обстоятельства объясняют многое.
