Приехал из отпуска. Впечатлений и фотографий — куча. Дальше — впечатления. Это только эмоции, можно не воспринимать всерьез.
Стоит только посмотреть на плохо организованные «организованные группы» украинцев в Европе, чтобы понять, что недаром уличные торговцы Испании или Чехии обращаются к нашему брату на русском.
Понятие «русский» в тамошних визовых степенях устойчиво ассоциируется с мужиком в плавках в аптеке; с агрессивной мамашей, во всю глотку кричащей на детей за малейшее непослушание; с теми же детьми, которые бросают мусор на пол и матерятся, пусть и на родном языке. Мы — русские.
Справить малую нужду в подъезде для европейского подростка — это, извините за гиперболу, подвиг. Для украинского — обыденное дело. В конце концов, сходить мимо унитаза в бесплатном публичном туалете — тоже. Мы — русские.
Украинцам нельзя позволять безвизовый режим.
Потому что они сами этого не хотят. Они могут среди завалов «чешского пива в подарок» и надутых надувных кругов в туристическом автобусе сетовать, мол: «Европейцам мы не нужны!
Они нас за людей не считают!». В то время как сами «не считают» в двойной степени — и европейцев, и себя. Считая простые правила лишними, они показательно нарушают их. Считая вековые обычаи понтами, они формируют лицо Украины. То есть деформируют. Мы — русские.
…Сгорбленный не от возраста, а от комплексов неполноценности украинец среднего возраста со своей женой (набережная, утро, вечернее платье) не решается зайти в помещение почты: «Да они, наверно, нашего языка ни слова не знают».
…16-летний украинский подросток быкует к немецкому сверстнику в коридоре отеля за то, что тот его зацепил плечом. Далее достает нож и натренированным движением расчехляет его. Группе немецких туристов — разговоров на неделю. Украинские взрослые в ресторане активно не верят в «поножовщину», запивая свое неверие привезенной из дома водкой.
…Два пузатых мужчины чистят семечки прямо на барную стойку испанского ресторана, курят, общаются о своих неофициальных женщинах (пока официальные общаются на русском с «тупым» англоязычным официантом). «Да ну! — восклицает один из них. — У Денисовой Светки попа большая!» Заказывают коньяк. За окнами тем временем +29.
…Красивые украинские девушки сидят на песчаном пляже Средиземного моря и горячо обсуждают неукраинских девушек, загорающих с открытой грудью. Слышатся слова «проститутки» и «есть же солярии». Две хорошенькие украинские девушки встают и в своих купальниках направляются по улицам здешнего городка в гостиничный ресторан на обед. Обедать в парео — это наше все.
Конечно, и положительных впечатлений было больше, и не все украинцы быкуют с ножами и обедают в купальниках. Но позволю себе вспомнить, как на вопрос «Какое украинское слово длиннее всех?» одна украинская арт-куратор хорошо ответила — квинтэссенция. Потому что в это слово больше всего помещается. Показалось, что два туристических автобуса, которые две недели колесили по Европе, — это квинтэссенция Украины. Западной. Восточных там не было.
Смотреть с завистью, агрессивно реагировать и показательно презирать — это те черты, которые в перспективе формируют еще больший негатив. Тогда дом обязательно — с краю. Тогда во всем виноват кто угодно, только не я. Тогда мы живем хуже, потому что они живут лучше. Тогда все клумбы в окурках, и все туалеты загажены. Мы — русские.
Когда соседи вашего многоквартирного дома гордятся тем, какой у них чистый двор и ухоженный палисадник, громкая музыка ночью или грязь на лестнице и вами, и вашими соседями воспримется негативно. Когда же вы узнаете, что такую дикость и наглость несут с собой жители соседнего дома, которые заходят к вам на перекур, вы поймете, что такие визиты вам не нужны.
И вы придумаете дверь с кодовым замком и консьержку.
Так же и с многоквартирной Европой. Когда оттуда видят, что визит жителя соседнего дома — это чаще всего проблемы и дискомфорт, они устанавливают бронированную дверь на кодовом замке. И садят принципиальную консьержку, которая даже ваши сумки на входе вывернет — чтобы без лишних эксцессов.
Спасибо родителям за хорошее воспитание. Жаль, что хорошее воспитание делает из тебя маргинала, на которого под конец отпуска косо смотрят обгоревшие на Средиземном море и толстые от шведских столов пассажиры двух туристических автобусов.
